Толкинисткий монастырь
1. МАЛИНА ДЛЯ МЕРТВЫХ
(монолог убитого орка)
На дальнем берегу Минас-Тирит,
Валар торчит, как пугало на крыше,
И что-то через реку нам кричит,
Но Андуин шумит, и мы не слышим.
Мы, мертвые, сидим, малину жрем.
Противики - в согласии и мире.
И ждем, и ждем, когда же оживем.
Нам, черным, сроку час, а им - четыре.
Промокли все, сейчас бы нам костер,
Да ладно уж, обсохнем так, не горе!
Малину ест горстями Денэтор
И горячо о чем-то с эльфом спорит.
А урук-хаи травят анекдот,
Ржут орки: "Восемь Назгулов летели..."
Да скоро ли проклятый срок пройдет?
Минуты проползают еле-еле.
Галадриэль пришла в Минас-Тирит,
Вон, видишь, на обрыве, в белом платье,
Стоит с Валаром рядом и глядит.
Плыла б сюда, на всех малины хватит!
Все, час прошел, мечи уже в руках,
Айда, братва, скорей к Ородруину!
Ну, гондорцы и эльфы, ну пока!
Нам - битва, вам, покойникам, - малина!
1990
Наверх
2. ПЕРЕПРАВА НА АНДУИНЕ
Хлещет дождь по свинцовой сини,
Шесть ракет в небесах над Горой.
Переправа на Андуине...
Не кончается жизнь с Игрой.
На крутом берегу, под ветром,
Под ударами струй дождя
Силы Мрака и Силы Света
За теченьем Реки следят.
Сколько тех и других убито:
И на тропах, что в глушь ведут,
И в боях у Минас-Тирита,
И в сражении на Броду...
Хэппи-энд не вполне удался,
Лишь отложена их вражда:
В Средиземье Кольцо Всевластья
Поглотил не огонь - вода.
Не одна еще будет битва
До тех пор, пока жизнь решит -
Или будет беда избыта,
Или тьма небеса застит.
Но пока что утихли войны,
И стоит Средиземья народ
И на Реку глядит, чьи волны
Поглотили Кольцо на год.
Пляшет дождь на крутой стремнине,
Гаснет красный отсвет ракет.
Переправа на Андуине.
Это жизнь. Ей предела нет.
1990
Наверх
3. НОЧЬ ПЕРЕД БИТВОЙ
Пронесся по травам и стих предполуночный ветер,
Весь мир тишиной и покоем глубоким объят.
А завтра поскачем на битву мы все на рассвете,
И многим из нас не придется увидеть закат.
А завтра мечи засверкают, как молнии в грозы,
И будет качаться земля, уходя из-под ног.
Пока же в степи полуночной под куполом звездным
Лишь светом луны и костра отливает клинок.
Нас ночь от тревог напоследок укрыла ладонью,
И свет свой спокойно луна проливает с небес,
И бродят по росной траве наши верные кони,
Которые завтра помчат нас навстречу судьбе.
Спокойно усни, отдохни перед битвой, товарищ,
А я послежу, чтоб костер до утра не погас.
А завтра взметнется багровое пламя пожарищ
И дымом клубящимся солнце закроет от нас.
По нашей земле, за собой оставляя лишь пепел,
Идут вражьи орды, зеленые травы топча.
Свободным народам несут они рабские цепи
И смерть непокорным несут от огня и меча.
Но лучше погибнуть свободным, чем жить покоренным.
За землю свою, за свободу мы выйдем на бой.
Недвижна трава на просторе, луной озаренном,
Последняя ночь перед битвой нам дарит покой.
А утром земля от ударов и горя застонет...
Да будет надежен мой меч, да не дрогнет рука!
Померкла луна на светлеющем чуть небосклоне,
На западе - ночь, а с востока ползут облака.
Рассвет надвигается - облачный, серый, прохладный,
В долинах ручьев чуть заметный туман задрожал.
Из ночи рождается день цвета стали булатной,
Как будто из ножен отточенный вынут кинжал.
1990
Наверх
4. ПАМЯТЬ О ВОЙНЕ
Войне конец, над миром тишина,
В лугах пасутся боевые кони,
И светит мино полная луна -
Тень Назгула ее уж не заслонит.
И чуть заметный ветер на лучах
Играет тихо песню о покое.
Но я смотрю тревожно по ночам
На город, мирно спящий под луною.
Нет для тревоги повода, но мне
Покоя не найти в виденьях сонных.
...Пыль вьется под копытами коней
И бьется сталь о сталь с холодным звоном,
Крылатые фигуры в небесах
Роняют крик, смертельной злобы полный,
И корабли на черных парусах
Плывут к причалу, рассекая волны,
Кроваво полыхает небосклон,
И горький дым несут порывы ветра
С востока... Это сон, всего лишь сон.
Ни облачка на небе предрассветном.
Но я не верю этой тишине,
Тревога не заглохла средь покоя.
Храните, люди, память о войне,
Чтоб наяву не пережить такое!
1990
Наверх
5. ВОЗВРАЩЕНИЕ С ИГРЫ
Мастерам ХИ-90
Шум городской вокруг. Бурлит
Движеньем магистраль.
А мы пришли из той земли,
Где сталь звенит о сталь,
Где небо застят черный дым
И тучи стрел слепых,
И вот растерянно стоим
Средь городской толпы.
Смущенно мы глядим вокруг -
На город, на людей:
Они не носят ни кольчуг,
Ни шлемов, ни мечей.
Обычной суетой полны
Большие города,
Как будто не было войны -
Все так же, как всегда.
Но как же так? Я воевал,
Я шел сквозь боль и страх,
И был убит, и убивал,
Друзей терял в боях,
Я потерял сраженьям счет
И дням длиной в года,
А здесь как прежде жизнь течет,
Все так же, как всегда.
Я был убит. Но я живой,
Друзья мои все тут,
И мимо нас густой толпой
Прохожие идут.
А может быть, сраженье - бред,
Видений сонм дурных,
И вот уже десятки лет
На свете нет войны?
Но были битвы, и мечи
В руках у нас не зря,
И отблеском огней в ночи
Глаза еще горят.
Ни слова мы не говорим,
Но взгляд понятней слов:
Прошли мы сквозь огонь и дым,
Сквозь тьму, сквозь смерть и кровь.
Стоим. Вокруг толпа бурлит.
И предстоит нам вновь
Идти туда, где сталь звенит,
Туда, где льется кровь.
Но если отойдет беда,
Развеет ветер дым,
Тогда мы вновь придем сюда
И молча постоим.
1990
Наверх
6. НОЧЬЮ ПОСЛЕ БОЯ
Ночью после боя
Дымом пахнет воздух,
В небе надо мною
Чуть мерцают звезды.
Тихо, тихо ночью
В поле после сечи,
Ветер стих восточный,
Кони ржут далече,
Где-то рядом сонно
Вскрикивает птица...
А меня ждут дома,
Мне ж не воротиться.
Мне б пойти до дома,
Да кольчуга рвана,
Меч булатный сломан,
Да под сердцем рана.
Кровь капелью алой
На траву стекает...
Отчего усталость
Вдруг пришла такая?
Мне б еще отсрочку
Выпросить у смерти,
Пережить бы ночку
Да рассвет бы встретить.
Кромка золотая
Вспыхнет над горою,
Улыбнусь тогда я
И глаза закрою.
И душа куда-то
С ветром унесется...
На траве примятой
Под лучами солнца
Заблестят не росы
На зеленом шелке -
Алых капель россыпь,
Как зари осколки.
Годы все, что было,
Пеленою скроют,
Зарастут могилы
Шелковой травою,
Но навеки в травах
Сохранится память
Россыпью кровавой -
Алыми цветами.
1991
Наверх
7. СТАЛЬНОЕ СЕРДЦЕ
Я сердцу прикажу - железным стань,
Я сердцу прикажу - про все забудь.
Не сломится под тяжким грузом сталь,
А если и согнется, то чуть-чуть.
Не знает сталь ни смеха и ни слез,
Ей безразлично - нежность или боль,
Ей нипочем жара или мороз;
У стали есть предназначенье - бой.
Бой тяжек и опасен - не беда,
Клинок в бою сломатся - не жаль.
Сталь не растает, как кусочек льда,
И в смерти сталью остается сталь.
Звенит мой меч, и топчет травы конь,
Затянута багровым дымом даль.
Пусть ветер битвы жарок, как огонь, -
В нем лишь закалку обретает сталь.
И смерть бежит от тех, кто ищет смерть...
А после битвы горечь и печаль
Приходят вновь - от них защиты нет;
Нет даже слез - не может плакать сталь.
Нет смерти, но и жизни тоже нет,
И тишина страшней, чем гром войны...
Сумеет ли в душе зажечься свет,
А сердце - стать живым, а не стальным?
1991
Наверх
8. СЛЕДОПЫТЫ
В ночи глухо шепчутся ели,
Роса холодна, словно лед.
Из топей, из черных ущелий
Бесформенный страх восстает.
На улицы мирных селений,
Неся с собой холод и жуть,
Ползут безымянные тени,
Но мы преграждаем им путь.
Охрана поселков беспечных
Судьбою назначена нам,
И мили дорог бесконечных -
Наш дом, что открыт всем ветрам.
То снегом швыряет в нас вьюга,
То ветер горячий пылит.
Мы редко встречаем друг друга,
Бродя по дорогам земли.
Ведь нас в Средиземье немного;
При встрече оброним: "Привет!" -
И вновь разведет нас дорога,
Ветра заровняют наш след.
Посмотрит на нас, как на нищих,
Привратник у крепких ворот,
Презрительно хмыкнет трактирщик:
"Бродяги... Беспутный народ!"
Усмешку мы горькую прячем:
Не знает никто на земле,
Что живы в народе бродячем
Потомки былых Королей.
И если пророчествам древним
Реальностью стать суждено,
На знамени Белое Древо
Взметнется над битвою вновь.
И заново будет откован
Меч, сломанный в давние дни,
И Войско Нарушивших Слово
Восстанет из серой тени,
Поднимется ратная сила,
От грохота вздрогнет земля,
И вспыхнет Звезда Элендила
Опять на челе Короля.
1991
Наверх
9. ПЛАЧ ПО БОРОМИРУ
(перевод со всеобщего языка)
Сквозь Рохан, через ширь полей, там, где трава высока,
Ветер Запада летит и гонит облака.
"Какую весть, о бродячий вихрь, ты поведаешь нынче мне?
Не видал ли где Боромира ты при звездах или луне?"
"Его я видел - он семь рек широких одолел,
Он скрылся в северной тени - я вслед ему смотрел.
Больше я не встречал его; следов нет в пыли дорог.
Быть может, Ветер Стужи слыхал Денэторова сына рог."
"О Боромир! Я смотрел на запад, ярко алел закат.
Но ты не вернулся. Напрасно стражи в сумрак ночной глядят."
С побережий морских, от желтых дюн, где влажный воздух горяч,
Летит Ветер Юга, к воротам он доносит чаячий плач.
"Что скажешь ты мне, о поющий вихрь, какие вести принес?
Не знаешь ли, где Боромир? Прошу, ответь мне на вопрос."
"Где ныне он, не скажу тебе: лежит безымянный прах
Под серым куполом небес на серых берегах.
В бою погибших несет Андуин навстречу морской волне.
Пусть Ветер Стужи скажет тебе, что он посылает мне."
"О Боромир! Дорога на юг пряма, как клинок меча,
Но ты не пришел с берегов морских; только чайки кричат."
От Ворот Королей Ветер Стужи мчит; холоден он, словно лед,
И песню Северных Земель у башни он поет.
"Что скажешь ты мне, о могучий вихрь, какой мне дашь ответ?
Не встречал ли где Боромира ты? Давно его уж нет."
"Вблизи Амон Хена услышал я рог. Там врагов полегла орда.
Он там погиб. Разбитый щит его несет вода.
Прекрасен лик его и горд, но сломан меч в бою,
И Рэрос, Рэрос Золотой несет его ладью."
"О Боромир! Отныне смотреть будет Башня Стражи вдаль,
На Рэрос, Рэрос Золотой, храня свою печаль."
1991
Наверх
10. ТРЕВОГА
На закате светом алым
Облака горят.
Беспокойство сердце сжало
И, видать, не зря:
Тишь вечернюю встревожил
Стали дальний звон,
Нет мечу покоя в ножнах -
Битву чует он.
Ветер - вечный мой попутчик -
У дороги ждет.
Наползли с востока тучи,
Темен небосвод.
Словно алая страница,
Полоса зари,
И на ней, как руны, птицы;
Их тревожен крик.
Вот взметнулось на востоке
Зарево огней.
Ветер тихо шепчет строки
Песен о войне,
Пыль дорожную взметает,
Плащ мой шевелит...
Отблески заката тают
На краю земли.
Стал беззвездной ночью вечер,
Горизонт в огне.
Я шагаю тьме навстречу,
Чтоб сразиться с ней.
1991
Наверх
11. ЭОВИН
Негромок стук копыт. Туманен воздух.
На небе - то ли тучи, то ли муть.
Поверьте, я сдержать сумею слезы.
Я воин. В битве слезы ни к чему.
Не затрясутся от рыданий плечи,
Пусть сердце под кольчугою болит:
Сталь вражеских клинков его излечит,
От всех страданий разом исцелит.
Пусть жизнь сгорит в короткой яркой вспышке
И серым пеплом по ветру уйдет.
Миг перед боем, краткий миг затишья;
Окрасил небо золотом восход.
Сверкает луч зари на стали острой,
Столбами дыма небосвод обвит.
Теперь все просто, как теперь все просто!
Есть бой. Есть жизнь и смерть. И нет любви.
Над полем, битву близкую почуяв,
Кружится смерть, крылата и легка.
Губами, что не знали поцелуев,
Касаюсь я холодного клинка.
1992
Наверх
12. ПЛАЧ ПО МЕЧУ
Посвящается знаменитой Лориэнской
тренировке, на которой было сломано
шесть мечей, а седьмой сломали после нее
Не слыша ни победных криков громких,
Ни труб, что песню торжества поют,
Несешь ты на руках меча обломки,
Как тело друга, павшего в бою.
Застывший взор невидящ и отчаян
От слез, готовых по щекам потечь.
Смеются, не поняв твоей печали,
Товарищи: "Сломал свой верный меч..."
1992
Наверх
13. БАЛЛАДА О ЧЕРНО-БЕЛОМ ПЕСКЕ
(Противостояние)
"Белый и черный смешать -
Серый получится цвет..."
Л.Денисюк.
Черно-бел по реке песок.
Почему? Я легенду слышал...
Белый Замок был горд, высок,
Только Черный - сильней и выше.
Черный Князь сказал: "Покорись,
Назови меня господином.
А не то потеряешь жизнь:
Мое войско непобедимо."
Белый Князь усмехнулся: "Нет,
Нам такой господин не нужен.
Сохранить мы сумеем Цвет.
Ну, а жизнь... Пусть решит оружье."
Непрестанно шла день и ночь
В крепостях подготовка к бою.
Войско Белое было сильно,
Только Черное - больше вдвое.
На коня боевого сев,
Белый Князь обратился к людям:
"Может быть, мы погибнем все,
Может, Замок разрушен будет.
Но останется на века,
Пережив и людей, и стены:
Черный цвет - это Цвет Врага,
Серый цвет - это Цвет Измены."
Лязг оружия, крик и стон -
Все смешалось в едином шуме.
Белый Князь в полночь был сражен,
Черный Князь на рассвете умер.
Рано утром заря взошла
По-над полем затихшей брани;
Алый свет на мертвых телах
Побурел, словно кровь на ране.
Воин Белого Войска встал -
Лишь один из огромной рати,
Кровь пятнала клинка металл,:
Покрывала доспех измятый.
Воин Черный шагнул навстречь -
Лишь один из несметных полчищ.
Хрипло крикнул он: "Брось свой меч,
Покорись, если жить ты хочешь!"
"Бой покуда не завершен!" -
Белый витязь сказал со смехом.
Только черный клинок нашел
Против сердца дыру в доспехе.
Но и светлый клинок рассек
Тусклый шлем из черненой меди,
И никто из двоих не смог
Объявить о своей победе.
Не осталось бойцов живых
Черной Рати и Рати Белой.
Горький ветер над полем выл,
Воронье на телах жирело.
Ветер Времени все точил,
Не щадя ни камней, ни стали.
Изоржавели в пыль мечи,
Замки грудами щебня стали.
Через поле ручей потек,
А потом стал рекой проворной.
Дно и берег покрыл песок,
Перемешанный - белый с черным.
Несчислимо песка в реке,
Никакой не измерить мерой.
Но ищи - не найдешь в песке
Ни единой песчинки серой.
1992
Наверх
14. АЛЬТЕРНАТИВА
В долине - строй домов многоэтажных,
Коробок из камней и кирпича.
А за Рекою - черный дым все так же
И пламени отсветы по ночам.
Зловонием курятся шлака горы,
Тускнеет солнце в дыме, восходя.
Ползут с востока тучи и на город
Роняют капли черного дождя.
А люди, ничего не замечая,
И думать не желая про Врага,
Лишь о своем заботясь и печалясь,
Спокойно обживают берега.
Отстроены мосты, а переправы
Давным-давно забыли блеск мечей.
И в Реку, исходя холодным паром,
Вливается отравленный ручей.
А на горе - разрушенная крепость,
Остатки стен скрываются в траве,
Заросшие бойницы смотрят слепо,
И копоть красит камни в серый цвет.
Железные ворота с петель сбиты,
И часовые вход не стерегут.
Зачем? Ведь крепость всеми позабыта
И не нужна ни другу, ни Врагу.
В камнях гнездятся полевые мыши,
На стенах в полдень греются ужи...
Кто скажет, кто ответит, как так вышло,
Что пала Цитадель, а Мордор жив?!
1992
Наверх
15. ДЕВОЧКЕ, ПОКУПАЮЩЕЙ
"ВЛАСТЕЛИНА КОЛЕЦ"
С КНИЖНОГО ЛОТКА
Эй, девочка, послушай мой совет!
Весь этот Толкин - чепуха и бред.
Не покупай ты эту ерунду,
Возьми вон "Анжелику" иль "Бурду"...
Как ясны и чисты твои глаза!
Нет, Толкина читать тебе нельзя.
Послушай, я добра тебе хочу.
Ведь ты, прочтя, не скажешь: "Что за чушь!"
Ты втянешься. Для молодой души
Писанья эти хуже анаши.
Ты толкинешься, а потом начнешь
Искать себе подобных - и найдешь.
И вот тогда Господь тебя спаси:
Ты имя будешь странное носить,
Сошьешь прикид, изучишь эльфов речь,
Из деревяшки выстругаешь меч,
Эльфийскую нацепишь мишуру,
А там, глядишь, поедешь на Игру
И будешь бегать с луком по лесам,
Бить орков, танцы дивные плясать
И петь по вечерам "А Элберет..."
А дальше - хуже: в восемнадцать лет
Полюбишь толкиниста-дурака,
А он, как будто в средние века, -
Нет, чтоб купить французские духи! -
Начнет цветы дарить, читать стихи
И робко твои руки целовать.
Нет, чтобы сразу затащить в кровать!
А замуж выйдешь - ох, как нелегко
Жить паре толкинистов-дураков,
Которые и в слякоть, и в жару
Не к морю едут летом - на Игру.
Что ж, ты упряма. Дай тогда ответ:
Как выглядят вся эта блажь и бред
На трезвый и простой житейский взгляд?
Твои подруги и учителя,
Родители, родители друзей
Подумают впрямую о крейзе,
Сперва смеясь тихонько, а потом -
Крутя открыто у виска перстом.
И это все: презренье и смешки,
Прилипшие навечно ярлыки -
Мол, эскейпист, а по-простому - псих -
За звездный свет и за волшебный стих,
За мир, похожий на обрывок сна, -
Не слишком ли высокая цена?
Как, ты платить согласна?.. Видит Бог,
Тебя я отговаривал, как мог.
Но, видимо, судьбу не обмануть.
Тогда все то, что я сказал, забудь.
Пред совестью своей теперь я чист.
Я сам уже семь лет как толкинист.
У нас тусовка... Да, по четвергам...
Да, в основном гитара, треп и гам.
Придешь? Ну, мне пора уже. Пока!
Тьфу, пятый раз у этого лотка!
1992
Наверх
16. * * *
В черном-черном лесу
На черной-черной горе,
Посреди черной-черной поляны
Стоит черный-черный дом.
Из его черной-черной трубы
Идет черный-черный дым.
А у черной-черной печи
Стоят два черных-черных человека.
И один другому говорит:
"Вась, кончай резину жечь!"
В глазах - страданье, вызов и печаль,
Покрыты ногти черным глянцем-лаком,
Туника - черный бархат - на плечах,
На голове венок из черных маков.
Ступает мягко черный сапожок,
И волосы летят ночным туманом.
"Не заживает на руках ожог,
И на лице не заживает рана!.."
О Черном Вала черной лютни плач,
О черных звездах песнь, о черных птицах,
И хлопает крылатый черный плащ,
И чуть трепещут черные ресницы...
Меч черный, черный странник, черный круг,
Трон черный, черный дым Ородруина...
Как страшно почернело все вокруг!
Послушай, Вася! Хватит жечь резину!
1993
Наверх
17. ПЕСНЬ МЕЧА
Отсветы пламени и чад,
По стали молоты стучат,
В пар обращается вода
В момент рождения меча.
В узоре рунном - сила чар,
И в свете лунного луча
Голубоватым блеском льда
Сияет лезвие меча.
Рассвет в дыму, ветра горчат,
По пыльным травам кони мчат,
От нетерпения дрожит
В плену ножон клинок меча.
Рог протрубил - и замолчал.
Все то, чем жил, забудь сейчас.
Позор и слава, смерть и жизнь
Теперь на острие меча.
А сталь не станет различать -
Рука подонка, палача,
Или защитника ладонь
Сжимает рукоять меча.
Над полем вороны кричат,
И кровь, красна и горяча,
Как алый солнечный огонь
Течет по лезвию меча.
Слезами смыть с души печаль
И мирные труды начать
Ты не успеешь - новый бой
Уж предвещает звон меча.
Вся жизнь - тревоги по ночам,
Доспехов тяжесть на плечах,
И символом Эпохи Войн
Стоит над миром Знак Меча,
Звучит над миром Песнь Меча!
1994
Наверх
18. БАЛЛАДА О СВЕЧЕ
Ночь длинна. Глухой, недобрый час.
Но горит, горит средь мрака пламя,
И прозрачным воском, как слезами,
Истекает тонкая свеча.
А огонь мелодией звучит,
В ней не слышно боли и печали.
Пламя золотистое венчает
Голову танцующей свечи.
"Истинная жизнь свечи - гореть,
Разгоняя мрак и холод ночи.
Пусть фитиль становится короче;
Светом стать - не значит умереть."
Дрогнет тонкий язычок огня,
Танец оборвется, дунет ветер -
И лишь воск растопленный осветят
Блики наступающего дня.
...Вновь над миром нависает мгла,
Воздух с едким дымом перемешан;
Насмехаясь над свечой сгоревшей,
Тени выползают из угла:
"Мы теперь сильны! Настал наш час!"
...Но сияет пламя золотое,
Ярко-алым воском, словно кровью,
Истекает тонкая свеча.
1994
Наверх
19. ШУТ И МЕНЕСТРЕЛЬ
Ниенне
Ты перед троном короля поешь,
А я сижу на мраморных ступенях
И пристально смотрю в лицо твое.
Обманчив свет свечей... Танцуют тени...
Где раньше видел я тебя? Во сне?
Твои черты до странного знакомы.
А ты поешь о горе, о войне,
О вдовах, стариках, лишенных дома...
Войну я помню... Был убит отец,
Был дом сожжен, и мать скончалась рано.
Я помню, у меня был брат-близнец,
Да увязался за певцом-цыганом.
А я... Я стал шутом при короле,
Узнал, чем двор живет... О боги, боги!
Я много раз уж горько пожалел,
Что не подох в канаве у дороги.
В подвалах тайных, где огонь и тьма,
Земля на локоть пропиталась кровью.
Чтоб не сойти от ужаса с ума,
Я выучился смеху и злословью...
Поешь ты, глядя королю в глаза;
"Властитель, ты жесток!" - гласит баллада.
Вот так же я вчера ему сказал,
И пять плетей досталось мне в награду.
Рубцы от плети быстро заживут,
Не в первый раз мне получать побои.
Ты - менестрель, я - королевский шут;
Что общего меж мною и тобою?
Твоя судьба - гитара и венец
Лавровый иль терновый, честь и слава.
А мой удел - колпак да бубенец,
Да злых насмешек горькая отрава.
Тебе - дорога дальняя, а мне -
Лишь лабиринт дворцовых коридоров...
А ты запел балладу о стране,
Где ни вражды не знают, ни раздоров.
Как ты поешь... Соленая вода,
Песчаный берег, ветер, крики чаек...
Я этого не видел никогда,
Так отчего ж душа полна печали?
И зал подернут странной пеленой,
Хоть я давно уж разучился плакать...
Пой, менестрель!.. нет, замолчи, не пой:
Тебе грозит за эти песни плаха.
Ты смолк... Какая вдруг настала тишь,
Как будто в зале нас осталось двое.
Ты пристально в лицо мое глядишь,
Как в зеркало... как в зеркало кривое.
1994
Наверх
20. ШУТ И ПРИНЦЕССА
Я бродил, голодный и в лохмотьях,
У стены дворца, плющом увитой.
Помните, с какой огромной свитой
Ехал сам король в тот день с охоты?
На меня король наткнулся взглядом,
"Гнать бродягу!" - приказал небрежно.
Девочка на пони белоснежном
Закричала: "Папочка, не надо!"
А потом добавила с мольбою:
"Он совсем мальчишка... и забавный.
Нужен шут нам, ты сказал недавно.
Папочка, возьмем его с собою!"
Голосок так нежен был и светел:
"Скучно во дворце, играть мне не с кем..."
Уступил король капризам детским;
Так, моя принцесса, я Вас встретил.
...Плеск воды и вкусный запах каши,
И колпак дурацкий красно-черный
С бубенцом... Я стал шутом придворным,
А верней, шутом, принцесса, Вашим.
И не раз играл я вместе с Вами
В комнатах дворца, в саду и в башне.
Я был Вашим рыцарем бесстрашным,
Были Вы моей прекрасной дамой.
Ради Вас я убивал драконов
Или с великанами сражался.
По дворцовым залам рассыпался
Смех веселый серебристым звоном.
Вы росли первейшей из красавиц,
Я же был худым и неуклюжим.
Для меня навряд ли было б хуже
Умереть от голода в канаве.
Золото волос и взор Ваш синий...
Нет спасенья от сердечной боли.
Я для Вас - всего лишь шут, не боле,
Вы же стали для меня богиней.
Много раз я начинал признанье -
И смолкал на полуслове в страхе.
Я боялся не кнута, не плахи,
А насмешки и непониманья.
Вот уж Вам исполнилось семнадцать,
И турнир был в Вашу честь устроен.
Там был принц прекрасный - смелый воин,
С ним никто не мог в тот день сравняться.
О, с каким восторгом откровенным
Вы на победителя смотрели!
Главный приз турнира - ожерелье
Он поднес Вам, преклонив колено;
А потом сказал: "Увы, my lady,
На войну сейчас я ехать должен,
Но любовь к Вам (ты свидетель, Боже!)
Мне дает уверенность в победе."
И отныне Вы - его невеста,
Он теперь - Ваш рыцарь благородный;
И его Вы ждете из похода.
Я же - шут. Свое я знаю место.
Просите веселья? Рад стараться.
Не грустите, скоро он вернется!
Слышите, как весело смеется
Бубенец на колпаке дурацком?
1994
Наверх
21. БАЛЛАДА О КОРОЛЕ И ЛИСЕ
Паром белым рвется дыханье с губ
И сосульки на ветках деревьев звенят.
Мех огневки-лисы горит на снегу.
Гей, скачи, король, горячи коня!
Звонко бьют копыта коня о лед,
Но он мчится и мчится, упасть не боясь.
След лисы в чащобу злую ведет.
Гей, король, отстала свита твоя!
В чаще леса темной он заплутал,
А зимою дневная пора коротка.
Испугавшись теней в колючих кустах,
Сбросил конь короля, прочь ускакал.
А над лесом зимним выла пурга.
Проклиная себя и коня, и лису,
Брел король куда-то во тьме наугад,
Был готов замерзнуть насмерть в лесу.
В жилах кровь, казалось, уж стала льдом,
Обмороженной маской застыло лицо.
Вдруг - поляна, на ней - о спасенье! - дом.
И король без чувств упал на крыльцо.
А потом отхлынули мрак и боль,
Когда лба его чья-то коснулась ладонь.
И, открыв глаза, увидал король
Белый платья шелк и волос огонь.
Вздрогнул он, в глаза ее поглядев, -
Словно в сердце вдруг острую сталь ощутил.
Он провел в ее домике целый день,
И хотел уйти, и не мог уйти.
Он молил ее: "Поезжай со мной."
А в ответ - лишь улыбки печаль на губах.
"Королевой стань, стань моею женой!"
А она твердила: "Нет, не судьба."
Краткий зимний день подходил к концу,
Уходило холодное солнце с небес.
Белый конь короля подскакал к крыльцу,
Но король сказал: "Я останусь здесь.
Но коль ты нашел меня, верный друг,
Напоследок ты мне послужи еще раз."
Но лишь сел он в седло - конь рванулся вдруг,
И поляна, дом скрылись вмиг из глаз.
Конь, узды не слушаясь, мчит вперед,
Вот столицы врата отворились уже.
Короля приветствует двор и народ,
Отчего же радости нет в душе?
Поселилась в сердце злая тоска,
Словно в траур, король облачился в печаль.
Он в лесу пропадал и что-то искал,
И не мог найти, мрачнел и молчал,
По дворцу бродил, вздыхал тяжело,
И худел, и бледнел, как смертельно больной.
И решив - удобное время пришло -
Злой сосед пошел на страну войной.
Рать была храбра, да слишком мала,
Вся в бою полегла, а вокруг - лишь враги.
Заливает глаза кровь и пот с чела.
Гей, король, спасай свою жизнь, беги!
На опушке леса пал мертвым конь,
Окропилась трава кровью, словно росой.
Рыжий мех мелькнул средь кустов, как огонь,
И король побрел вослед за лисой.
Позади сомкнулись ели, скрипя,
Он в знакомую дверь стукнул слабой рукой.
От касанья легких ладоней опять
Отступила боль и пришел покой.
Уходило солнце за темный лес,
Он стоял на крыльце, не решаясь уйти.
А она молила: "Останься здесь,
Здесь враги не смогут тебя найти."
Но король ответил, скрывая грусть:
"Должен я за страну свою выйти на бой.
Я уйду, прости меня. Но я клянусь -
Коль останусь жив, вернусь за тобой."
Он собрал под знамя свое войска,
Он врага победил, править начал опять.
Но напрасно домик в лесу он искал,
И печаль в душе он не мог унять.
Он сидел, в окно устремив глаза,
И во взгляде - тоска, а на сердце - лишь тьма.
Кто-то намекнул, кто-то слово сказал,
Шепоток пополз: "Он сошел с ума!"
И однажды, хмурым осенним днем,
Сын сестры короля резко дверь отворил
И сказал: "Ты не можешь быть королем!",
А в ответ: "Тебе нужен трон? Бери."
И ушел, не взяв ни меч, ни коня,
В чащу леса вошел он по лисьим следам.
Нежно гладя волосы цвета огня,
Он шептал ей: "Я пришел навсегда."
1995
Наверх
22. ТРАВА
Нынче выдалось чудное лето
После долгой холодной зимы.
Только нам наплевать на это,
Мы сражаемся против целого света,
Против Света и против Тьмы.
Нынче выдалось чудное лето,
Травы вымахали до плеч.
Только нам наплевать на это,
Нам не птица поет - тетива арбалета,
И тропу нам проложит меч.
Почему мы воюем со всеми? -
Потому, что иначе нельзя,
Потому, что такое время.
Мы отважное, сильное, гордое племя,
Мы лишь сами себе друзья.
Мы идем от селенья к селенью,
От зари мы шагаем к заре.
Люди - словно в костре поленья,
Пусть сгорают в пожаре войны поколенья,
Чтоб мы руки могли согреть.
Мы мужали, не зная уюта,
Взгляды - пламя, а души - как лед.
Трудно нынче нам почему-то,
Словно стала земля вдруг врагом нашим лютым
И мешает идти вперед.
Травы - чащею непроходимой,
Но пройдем мы, те травы топча.
Звезды скроются в тучах дыма.
Мы уверенны - значит, мы непобедимы,
Наша сила - клинок меча.
Луг цветущий, шмелей перепевы...
Из травы в человеческий рост.
Нам навстречу шагнула дева,
Благородно-прекрасная, как королева,
И в венце медно-рыжих кос.
Золотисто-зеленое платье,
И глаза зеленее хвои.
Молвит нам она тихо: "Хватит.
Вы несете лишь смерть. Вам за это отплатит
Жизнь сама по законам своим".
Но в ответ рассмеялся я грозно,
Меч занес над ее головой.
Задрожал и сгустился воздух,
И рванулись бежать мы в испуге, но поздно -
Стало все наше войско травой...
Небо золотом красят рассветы,
И трава на ветру шелестит:
"Кто преступит жизни заветы,
Будет жизнью самою наказан за это...
Нынче чудное лето... Прости..."
1995
Наверх
23. ПОСЛЕ БОЯ
Не чувствуешь во время битвы ран,
Лишь опьяняет кровь в горячке боя.
В руке - клинок, а в голове - дурман,
И ты, хмельным вином сраженья пьян,
Не знаешь ни усталости, ни боли.
Отпели стрелы, отзвенела сталь,
Без седоков по полю бродят кони.
И ты вдруг замечаешь, что устал,
И меч как будто вдруг свинцовым стал,
И рукоять его скользит в ладони.
И солнце в небе - черно-алый шар -
Пульсирует неровными толчками,
И отчего-то тяжело дышать...
Ты падаешь, неверный сделав шаг,
В траву, в песок иль попросту на камень.
Так рвется, отзвенев уже, струна,
Так падает сосна при полном штиле.
Страшней, чем гром сраженья, тишина.
Ты тонешь в черном омуте без дна,
В затишье задыхаясь, как в могиле.
И лекарь, наклонившись над тобой,
С сомнением качает головою:
"Эх, люди, что творите вы с собой..."
Как часто убивает нас не бой,
А тишь, что наступает после боя...
1995
Наверх
24. ПАМЯТИ СРЕДИЗЕМЬЯ
Нет никаких миров, кроме этого мира,
Нет их, нет, и не надо.
Пятна мазута, как черные дыры,
На глади озер, дышавших прохладой,
Серая пыль - там, где ручьи текли,
И на полянах - черные пятна костров.
Вот и все, что мы в этот мир принесли,
В этот мир и в любой из миров.
Как мы искали мир, где трава зелена,
Мир, где в манящую даль убегают дороги,
Мир, где златое солнце, серебряная луна,
Мир, где не тонут звезды в удушливом смоге.
Пусть понарошку, в игре, но мы отыскали
Мир, где различны понятия - Зло и Добро,
Мир, где дружба прочнее камня и стали,
Мир, где любовь прекраснее, чем серебро.
Пусть понарошку, в игре, но мы отыскали...
А почему понарошку? Тот мир, в наших душах,
В наших мечтах живущий - гораздо реальней,
Чем этот мир, будничный, серый и душный.
Видимо, что-то такое в сердцах наших есть,
Если из комнат уютных бежать мы готовы
Вслед за звездой и за музыкой вслед, если честь -
Это не просто красивое громкое слово.
Пусть разделяет нас бритвенно-острая грань
Света и Тьмы... Разделяет? Да нет, это маски.
Лица под ними добры. Это просто Игра.
Нету причин для вражды у Поверивших В Сказку.
Можно в игре быть и коварным и злым,
Только нельзя по жизни быть подлецом.
Но то ль лицо под маской стало иным,
То ли маска настолько срослась с лицом.
Пусть кто-то честен, силен, умен и отважен -
Бей его в спину, издали, исподтишка.
Если можно в игре твоему персонажу,
Значит, можно тебе, по жизни... слегка.
Но чтоб запачкаться - раз лишь довольно упасть.
Стронуть лавину - достаточно камешек бросить.
Наши разборки, нашу борьбу за власть -
Все, от чего мы бежали, в тот мир мы приносим.
Сплетни и зависть, подлость и мелкие дрязги -
Ржавчиною на клинке и на пергаменте ложью.
Воды прозрачные рек становятся грязью,
Серым становится Черное, Белое - тоже.
Тихо вползают, как серые призраки, тени,
Серым бетонным на души ложатся надгробием.
Нет, мы тот мир не разрушим - мы только изменим,
Только изменим его по образцу и подобию.
После же скажем, что все это - глупая блажь,
Тьма - ерунда, и нелепая выдумка - Свет.
Скажем, что тот мир такой же точь-в-точь, как и наш,
А значит, другого мира попросту нет.
В мире реальном уютны квартиры,
Он в асфальт и бетон одет.
В сером небе - пустые дыры
Вместо звезд и планет.
Нет миров, кроме этого мира,
Нет никаких миров, нет...
1995
Наверх
25. * * *
Отпустите меня домой!
В пестрой сутолоке карнавала
Я куда-то бреду устало,
Я хочу обрести покой.
Здесь веселье бурлит рекой,
Здесь звенят, не смолкая, песни,
Только душно мне здесь и тесно.
Отпустите меня домой.
Отпустите меня домой,
В дом, где жили отец и мама,
Во дворе у ограды самой
Старый клен шелестит листвой,
Свечи вечером спорят с тьмой,
И в окладе посеребренном
На божнице блестит икона...
Отпустите меня домой.
Отпустите меня домой.
Пусть приветливы ваши лица,
Я устал уже веселиться,
И срывается голос мой.
Эх, веселье - как дым хмельной!
Я свое отгулял - и будет.
Я прошу вас, добрые люди, -
Отпустите меня домой!
Отпустите меня домой!
Я пойду под широким небом
Вслед за ветром, пахнущим хлебом,
По дороге длинной прямой.
Я приду по дороге той
К двум могилам под черным кленом,
Из-под пепла блеснет икона...
Отпустите меня домой!
Отпустите меня домой...
1995
Наверх
26. АПОКАЛИПСИС ОТ ОБОРОТНЯ
Внемлите тревожному зову,
Зловещему реву внемлите!
То Зверь объявился снова.
Гоните его, гоните!
Воистину, Зверь этот страшен -
Исчадие адского гнева.
Разрушит селенья ваши,
И вытопчет все посевы.
Несите же острые колья,
Несите же меткие стрелы!
Пусть корчится Зверь от боли -
Дома ваши будут целы.
Швыряйте в него камнями,
Кидайте горящие ветви!
Пускай вы умрете сами,
Зато уцелеют дети.
Гоните его что есть силы!
Пусть жалобно воет и хнычет,
Но плачут и крокодилы,
Готовясь пожрать добычу.
Хитер этот Зверь и коварен,
Но я заклинаю не верить
Слезам этой злобной твари.
Гоните и бейте Зверя!
Глаза его алого цвета,
И пасть истекает слюною...
Гоните чудище это,
Что было когда-то мною!
1995
Наверх
27. ЛЕГЕНДА О ВЕЧНОЙ ЛЮБВИ
Их любовь была похожа на легенду...
А.Каковиди.
Может быть, эта легенда лжет?..
Он сказал: "Я вернусь". Она его ждет.
Ниенна.
Так ли было, а может, иначе -
Кто за это вам поручится?
Подмигнул музыкант бродячий
У окна сидящей девице.
"Ты прекрасна и взор твой светел!" -
Крикнул он и потопал дальше,
На ходу свиристя на флейте
И ничуть не смущаясь фальши.
Улыбалась она счастливо,
Глядя вслед ему на дорогу.
А была она некрасивой,
Сумасшедшей слыла немного -
Ведь назвать не хотела мужем
Никого из парней в деревне.
Ей такой был любимый нужен,
Как в легендах и песнях древних.
И теперь шалопай-бездельник
Для нее стал героем песни...
К ней посватался было мельник -
Небогатый, но малый честный.
Отказала она, ответив:
"Я любовь отдала другому.
Он вернется сквозь дождь и ветер.
Не могу я уйти из дома!"
Мельник лишь усмехнулся криво:
Для мозгов, дескать, ветер вреден, -
А в субботу за кружкой пива
Рассказал обо всем соседям.
Разнесли они по округе
На потеху честному люду -
Мол, послушайте, добры други,
Что у нас завелось за чудо!
И пошли вереницей сваты -
Кто для смеху, а кто-то на спор,
Кто-то хочет хозяйку в хату...
Только сватались все напрасно.
У дверей она их встречала,
Словно родичей и знакомых,
Но по-прежнему отвечала:
"Никуда не уйду из дома!"
Уходя ни с чем, меж собою
Все рядили они, гадали:
То ли воина ждет из боя,
Моряка ли из странствий дальних?..
Слух все рос. То начнет по пьяни
Кто-то байку: "А слышал, дядя,
Как красавица в глухомани
Ждет кого-то, в окошко глядя?"
То расскажет купцам проезжим
Пожилая вдова солдата,
Что живет, мол, в углу медвежьем,
Не старея, невеста чья-то.
Докатился слух до столицы,
Менестрель сочинил балладу,
Перед троном исполнил в лицах,
Золотой получив в награду.
И внимая высокой теме,
Кто вздыхал, а кто носом шмыгал.
Дамы ахали: "В наше время -
И как будто в старинных книгах!
Это надо ж - такая верность!.."
Так легендою стали слухи.
...Он убит был в порту, в таверне,
Из-за пьяной смазливой шлюхи.
А она умерла зимою,
Угорев у дымящей печи.
И остались в легенде Двое -
Он и Та, Что Ждет Его Вечно.
1996
Наверх
28. НОЧЬ НА ИГРЕ
У дороги два конца,
А начала вовсе нету.
Если эльфам - Три Кольца,
Это значит снова лето.
Травы пьяные в цвету
За Уральскими горами,
Искры гаснут на лету
Над высокими кострами...
Сидя с кружкою в руке,
Обжигаешь чаем горло.
Кто-то плещется в реке -
То ли рыба, то ли Горлум.
Если в Ангбандском венце
Ярко светят три плафона,
Значит, думать о Кольце
Рановато Саурону.
Кто за Тьму и кто за Свет -
Отдыхают в эту пору.
Здесь поют "А Элберет..",
Там кричат "акбар" Мелькору.
А на всей земле идет
Эру весть, что за Эпоха,
И еще какой-то год...
Только нам и здесь неплохо.
Пляшут языки костра,
Вьется огненная вьюга...
Если наша жизнь - Игра,
То не жить нам друг без друга.
1996
Наверх
29. ПОВЕСТЬ О... (Б.,К.,Р.)
Пишет грустные пьесы по старым романам Сегодня.
Не угодно ль узнать вам о том, что Айвенго Отважный
Поселился во Граде Святом подле Гроба Господня?
А точней, в государстве Израиль... Но это неважно.
Кто сказал, будто верность сильнее разлуки и смерти?
Кто сказал - для любви нет препятствий непреодолимых?
Кто сказал... Только кто б ни сказал - все равно вы не верьте:
Ведь уже пятый год писем нет из Иерусалима.
Все обеты и клятвы по ветру развеялись дымом.
Уезжающим - новая жизнь, остающимся - горе.
Солнце южных земель горячей поцелуев любимой,
И любых женских слез солоней воды Мертвого Моря.
А на севере снова с деревьев листва опадает,
Слезы льет о несбывшемся дождь шелестящий осенний.
И с усмешкой блондинка Ревекка на картах гадает
На любовь и на жизнь черноокой печальной Ровене.
1996
Наверх
30. * * *
Эй, рыцарь, послушай меня!.."
Л.Денисюк.
Ты себя неразумно ведешь - своего ради блага
От наивных идей, что усвоил из фильмов и книжек,
О понятий о чести, от глупого самообмана,
Откажись.
Дурачок! деревяшка в руках твоих вовсе не шпага
И не меч - не стальной и не лазерный меч - посмотри же!
Жизнь - не сказка, не фильм, не глава из лихого романа,
Это - жизнь.
Брось сражаться за правду, найди себе дело получше.
Собирать синяки неужели тебе так охота
За свое благородство, чужие обиды? Ну хватит!
В чем тут честь?
Ты взамен справедливости только насмешки получишь.
Ведь теперь именуется Рыцарь любой Дон-Кихотом,
И ему по всеобщему мнению место в палате
Номер шесть.
Брось свой меч деревянный - с ним в бой против Зла ты не выйдешь.
Честных битв и дуэлей, поверь, в наши дни не бывает.
Тех, кто горд и открыт, наше время карает жестоко,
Не любя.
Стань как все, стань как все... Просто встань у окна - и увидишь
Как уходит Отряд и как парусник прочь уплывает,
И как к звездам уносится "Тысячелетний Сокол"* -
Без тебя.
__________________________
* "Тысячелетний Сокол" - космический корабль Хэна Соло
в кинотрилогии "Звездные войны".
1997
Наверх
31. ЕСЛИ...
Печальным певцам и
бесприютным скитальцам
Если совместить дьявола и Бога -
Можно ли взывать к ним обоим сразу?
Если Путь Прямой - Черная Дорога,
Пусть на ней горят звезды, как алмазы.
Если Битый Лед плавает в кастрюле,
Сможет ли слеза сделать суп соленым?
Если облетит вся листва в июле,
Не сплести венка мне из листьев клена.
Если за душой ни любви, ни денег -
Стоит ли рыдать над разбитой чашкой?
Если на руках ни оков, ни фенек,
Просто и легко быть свободной пташкой.
Если в вышине звезды светят ясно,
Отчего б пешком не пройтись по небу?
Если говорят, что в бою опасно,
То соваться в бой с лютнею нелепо.
Если правда все то, что вы поете,
То открыты вам все пути, не так ли?
Только если вы вслед за мной пойдете,
Скатится звезда дождевою каплей...
1997
Наверх
32. РУКОПИСИ НЕ ГОРЯТ
А рукописи не горят.
Проявим, граждане, культуру!
Ведь лучше, честно говоря,
Тетради сдать в макулатуру.
А рукописи не горят.
Зачем добро пускать на ветер?
Одна на складе вторсырья
Цена поэме и газете.
Возьми Дрюона и Дюма
В обмен на центнер строк горячих...
И нет причин сходить с ума
И жечь в печи тетради, плача.
А рукописи не горят...
А жизнь идет, проходят годы.
Закрыт макулатурный склад,
Зато вошел компьютер в моду.
А рукописи не горят.
Прогрессу следуют поэты -
Теперь они стихи хранят
На жестком диске и дискетах.
И хоть по-прежнему слова
Забвенья гибельного просят, -
Зачем пожаром рисковать?
Достаточно нажать "F8".
А рукописи не горят...
1997
Наверх
33. ЗАКАТ НАД ЮШУТОМ
ХИ-97 проходили на том же полигоне,
что и ХИ-95 - республика Марий Эл,
станция Шелангер, долина р.Юшут.
Не возвращайтесь по своим следам...
Опять горят закаты над Юшутом,
И вроде бы все так же, как тогда,
Но ставшая чуть холодней вода
Горчит едва заметно почему-то.
Не возвращайтесь по своим следам.
Два года миновали, две эпохи,
И встала на курганах лебеда,
Зачем бродить по мертвым городам
И подбирать воспоминаний крохи?
Не возвращайтесь по своим следам.
Мы стали старше, а мудрей не стали.
Кто ждет, что стороной пройдет беда,
А кто мосты сжигает и суда
И поле брани засевает сталью.
Не возвращайтесь по своим следам,
С минувшим не ищите новой встречи.
На полустанках плачут поезда,
Не возвращайтесь более сюда,
Забудьте этот берег, этот вечер.
Не возвращайтессь по своим следам...
Но целый год - до капли, до минуты,
Весну, и листопад, и холода...
Но целый год я, не скупясь, отдам
За этот миг заката над Юшутом.
Не возвращайтесь по своим следам.
1997
Наверх
34. ПОЛИГОН
Полигону Горловских Игр
Окончится наша Эпоха. Забудутся Игры.
Исчезнет из памяти слово само - "полигон".
Пробьются сквозь почву травинок зеленые иглы,
И будет гудеть над прудами лягушечий стон.
Дубки молодые на месте кострищ наших встанут,
Развалится мост, пересохнет совсем озерцо...
И кто-то однажды, с тропинки свернув на поляну,
Увидит вдруг отблеск в траве и поднимет - Кольцо.
февраль 1999
Наверх
35. ТОЛКИНИСТСКИЙ МОНАСТЫРЬ
Монастырей у толкинистов нет,
А то уйти бы в монастырь, ей-Эру!
В обитель странной толкинистской веры,
Где вечером поют "А Элберет",
Где ни постов, ни четок, ни икон
И ни обетов вечного молчанья,
Где знают, как Священное Писанье,
"Lost Tales" и "Квэнта Сильмариллион".
Вдали от шума и от суеты,
От мелких дрязг и от никчемных сплетен
Могла б я размышлять о Тьме и Свете,
Писать стихи, выращивать цветы,
Бродить в саду осенним ясным днем,
Плести венки из алых листьев клена,
Шить серебром и золотом знамена
Под завыванья вьюги за окном...
Ложатся ровно бисеринки в ряд,
Поблескивают тоненькие иглы;
А в августе на Хоббитские Игры
Команда едет из монастыря.
Община подготовилась к игре,
Обучена политике и бою...
Но это все мечты, само собою -
У толкинистов нет монастырей.
апрель 1999
Наверх
